Память по женской линии [litres] - Татьяна Георгиевна Алфёрова

в те времена об этом еще не задумывались. Он, напротив, хотел оживлять умерших и преуспел (в чем и моя заслуга). Убили как раз его – Зевс, конечно. Почему «конечно» – не объясняю, понимающему достаточно. Об учителе, кентавре Хироне, не вспомнили, межгалактического авторитета у учителей не было, что говорить, еще и созвездия наши не определились!

О следующем ученике – по медицинской науке – и вспоминать стыдно: Патрокл. Любитель афродизиаков, в знании их свойств он превзошел меня. Первое убийство совершил еще мальчиком, не справившись с ароматом сельдерея, вызвавшим несоразмерное влечение к товарищу по игре в кости. Да, этот убил бы меня, если бы его не манила любовь к Ахиллу и убийствам вообще, на меня Патроклу просто не хватило времени. Ахилл тоже мой ученик… Но мальчика погубила любовь к струнным инструментам и женским тряпкам.

Первые ученики – самые любимые. Почему моим первым так не везло? Ведь решительно все были настоящими героями и многие – талантливы.

Актеону преподавал охоту. О, тот узнавал ход зверя по движению листа на дереве! Понимал язык гончих! Но теми гончими разорвала его Артемида. Чего ждать от завистливой девственницы! Такая сублимация. Девственность-то потерять не может, Зевс запретил, вот и ярится.

Учил географии Диониса и Ясона. С первым отправился в Индийский поход, чтобы мир показать, ради второго (силы у меня уже не те были, чтобы на палубу с пирса прыгать) изобрел глобус. Гениальные мальчики! Но Дионис спился, а Ясон неудачно женился и пропал в браке, как кашалот в мелком заливе. Оба забыли и географию, и учителя за своими проблемами. Не убили.

Братья Диоскуры – отличные наездники и лошадей понимали. Чуть не породнился с ними, надо же младших дочерей пристраивать, но чересчур были задиристы. Неудивительно, что пали в случайной драке. Знал, чем дело кончится, судьба Тюхе шепнула (любила иной раз на мне поскакать, ну и, как у женщин водится, не сдерживала во время скачки своих предсказаний).

Наблюдая такую горестную статистику, я бросил обучение наукам и взялся за искусства. Но первый же мой новенький золотой мальчик Орфей отразился старой неудачей: повторил судьбу географа Ясона, на свой певческий лад. Выбрал не ту жену и сгинул вслед за ней, не успев посягнуть на жизнь учителя.

По-хорошему убил меня любимый ученик, ставший настоящим другом – когда подрос, разумеется. Геракл, племянник, сын моего авторитарного братика Зевса. Но все мы, герои и мыслящие боги, – родственники, стоит чуть ковырнуть родословную. Обиднее всего то, что убил племяш не за науку, не из обиды за пережитые унижения, а случайно – как стрела поражает цель. Не собирался убить именно меня, стрелял, на кого Зевс пошлет: хандра напала. Ох, как обидно! Не выношу шутки богов – они бестактны и точны. Пришлось менять облик, путать следы через созвездие Стрельца-Кентавра, возвращаться в ином обличье. С тех пор скрываюсь.

Иной раз подумаешь: может, лучше пьянствовать, впадать в буйство, как прочие кентавры? Но я давно не кентавр. К чему жеребячество? Так учеников не догонишь…

Увы, не всегда вовремя узнаю, кто из вчерашних детей достиг цели, – далеко спрятался, так далеко, что иные новости приходят с опозданием на человеческую жизнь. Кто-то из моих учеников правит миром… Государством, имею в виду, извините греческий диалектизм. И я легко прощу им казнь воспитателей – хотят изменить мир к лучшему, а в лучшем из миров нет места истории. Забудьте, что утверждал вначале – это профессиональная деформация. Истории нет и не будет. Только мифы. Отголоски, переложения. История – это прошлое. К чему оно? Интимное прошлое… Чтобы утолить жажду интимности, хватит жены, покинувшей меня.

Но свою жену Харикло я лично – и давно – перевез через Лету. Догадались? Хирон – Харон – невелика разница. Если быть точным, а учитель обязан быть точным, даже посредственный учитель, Хароном я стал на обратном пути, оставив на полях асфоделий не только жену, но и букву из своего первого имени.

Не ищите, сейчас у меня совсем другое имя. И новые ученики.

Россыпью

Практическая магия

Шел предпоследний год существования советского государства, но оно еще об этом не догадывалось.

– Выходи за меня замуж! – предложил Игорь…

Отмычка или ключ – их можно перепутать.

Иное слово или фраза, как отмычка, подходит ко многим нехитрым замкам и доверчивым душам. «Я люблю тебя» – такие слова. Или – «ты мне нужен», или – «я не могу без тебя жить». Есть отмычки с бороздками и хитростями – «я думал, что знаю женщин», или – «а я-то полагал, что меня уже ничто не способно удивить». Есть примитивные устройства вроде шпильки; всем известны, ан все равно действенны: «солнце мое», «звездочка», «повелительница». Они и смешны, как шпильки, однако же… Некоторые утверждают, что не верят словам; не верьте тем, кто это утверждает. Чтобы судить по поступкам, желаниям или намерениям, нужны оценки, оценки выражаются словами.

Есть люди, которые знают в словах толк. Например, стенографистки – идеальные ловительницы слов, охотницы без промахов и фантазий. Журналисты – тоже охотники, но иного рода. Есть правила для стенографистки и погоня за случаем для журналиста. Варианты возможны.

– Выходи за меня замуж! – предложил, а не попросил Игорь.

Эта фраза редко служит отмычкой, как правило, это ключ. В общем-то, он любил ее, эту немного нелепую кроткую женщину. А еще так удачно сложилось: ее отдельная квартира, некоторый начальный капитал, доставшийся в наследство, и безусловная преданность.

Ксения ответила:

– Да.

Это слово бывает нейтральным, отрицательным, связующим, но в большинстве случаев достаточно ярко окрашено. В случае Ксении слово означало – я люблю тебя, ты мне нужен, я не могу без тебя жить и даже делай со мной, что хочешь. Сама Ксения хотела Игоря, жить с Игорем, ребенка от Игоря, а дальше она не могла пока придумать.

Они поженились через месяц. Этим кончаются сказки. Но они начали жить.

Вечерний косой свет из окна, в котором плавают неизбежные пылинки, как ни мети комнату, уже не тревожил Ксюшу. Она ненавидела такой свет прежде, с его отчетливым вкусом горечи и грусти, безысходности и расставания: вот сейчас Игорь уйдет, и она останется одна. Теперь Игорь возвращался к ней в этом косом свете. Вышитые на подушке ирисы смеялись, улыбались кастрюли на кухне, они булькали, сияли толстыми боками, согревая борщ, пюре с поджаренным луком и гуляш. Ксюше понравилось готовить, только морковка, картошка, лук все время кончались. Сходишь на рынок, притащишь тяжелые